В. Гюго – Собор Парижской Богоматери.
читать дальшеО таких книгах, как мне кажется, нужно писать сразу же после прочтения. Потому что через несколько дней эмоции утихнут, и захочется все расписать по пунктам, разложить по полочкам, разобраться в отношении к персонажам, а это будет уже именно четкий и лаконичный отзыв.
Самое прекрасное в книгах – это когда ты можешь жить на их страницах. Когда ты ходишь по улицам городов вместе с персонажами, когда ты раздосадован срывающимся планом, будто он твой собственный, когда ты вздрагиваешь, увидев чью-то неожиданную смерть, не сразу вспомнив, что это лишь книжный персонаж. Самое прекрасное – это когда захлопнув последнюю страницу книги, ты остаешься там. На Гревской площади, в Соборе, в келье, на Дворе Чудес.
Я сейчас, скорее всего, напишу просто бессвязный текст, но это потому что я все еще там – возле виселицы, где казнили Эсмеральду.
Можно было много написать о красивом слоге этого произведения, но я все еще возле Собора, рядом с трупом Клода.
Можно много написать о не раз перекроенном и экранизированном сюжете, но я все еще на крыше, рядом с Квазимодо, который только что убил Жеана Фролло.
Еще можно расписаться о своем отношении к персонажам, но сейчас я рядом с Крысиной Норой Гудулы и меня куда больше волнует так трагично закончившаяся история матери и дочери.
И все таки. Дабы не быть голословной, я приведу маленький кусочек из описания весьма интересного Двора Чудес: «Итак, подвальный этаж башни служил кабаком. В него спускались через низкую дверь по крутой, словно александрийский стих, лестнице. Вывеску на двери заменяла неописуемая мазня, изображавшая новые монеты и зарезанных цыплят, с шутливой надписью: «Кабачок звонарей по усопшим». И такая красота на протяжении всей книги. Поэтому моё «Фи!» тем, кто пугал меня перед прочтением «тонной описалова». Да, здесь очень много описаний и рассуждений, но это ни разу не портит книгу. Взять хотя бы прекрасно вписанную в повествование «статью» о зодчестве и книгопечатании, которую лично я прочла с большим удовольствием.
Писать о сюжете не вижу смысла, потому что он и так всем известен хотя бы в общих чертах, благодаря мюзиклу, песням, пародиям и динеевскому мультфильму.
Что же касается отношения к персонажам, то, например, Эсмеральда вызывает материнский инстинкт, и недаром на протяжении всей книги ее именуют «милым дитя» и автор, и другие персонажи. Даже Феб, который пытался это дитя соблазнить, и который вызывает у меня лишь презрение и отвращение. Клод Фролло, пожалуй, наиболее интересен, ведь он вызывает множество эмоций – от восхищения до ненависти, от понимания до жалости. И, как это ни странно, но Квазимодо оставил меня совершенно равнодушной, не вызвав, увы, даже жалости.
Финал переплетения этих трех судеб был предсказуем не потому что книгу я прочла уже после множества экранизаций. А потому что не могло быть иначе в том мире Франции 15 века. Чего еще можно было ожидать, если на суде шестнадцатилетней девушки, которую обвиняли в не произошедшем убийстве, происходило такое:
«- Строптивая, гадкая девка! – проворчал какой-то старый судья. – Заставляет себя пытать, когда мы еще не поужинали».
Поэтому иначе быть просто не могло. Фебу, впрочем, тоже не повезло в этой истории. «Феб де Шатопер тоже кончил трагически. Он женился».
Поскольку первоисточники любых историй всегда заведомо лучше, чем все попытки переиздать, переписать, переосмыслить произведение, то не вижу смысла рекомендовать к прочтению и настаивать. Кто захочет, тот прочтет. А я все еще в Париже, перед фасадом Собора Парижской Богоматери, который сегодня ночью пытались взять штурмом сотни человек ради спасения одной маленькой цыганки.
______________________________________
В качестве постскриптума хочется привести небольшой отрывок и переводы имен Квазимодо и Эсмеральды, которые уже стали нарицательными.
«Он окрестил своего приемыша и назвал его «Квазимодо» - то ли в память того дня, когда нашел его, то ли желая эти именем выразить, насколько несчастное маленькое создание несовершенно, насколько начерно сделано. Действительно, Квазимодо, одноглазый, горбатый, кривоногий, был лишь «почти» человеком».
Quasimodo – у католиков первое воскресенье после пасхи, Фомино воскресенье, по латыни означает «как будто бы», «почти».
Esmeralda – по-испански изумруд.